91-ая Премия американской киноакадемии

Лучшие из лучших уже получили свои награды, а в нашем кинотеатре новый обзор главреда Александра Козырина!

В связи с 91-ой церемонией вручения «Оскар» в голову приходят мысли о том, в каком направлении движется современный кинематограф. В массовом кино можно отметить перемещение к интерактивности: когда так называемая «fourth wall» рушится в «Брандашмыге» в «Черном зеркале» или когда популярность приобретают такие игры на грани с интерактивным кино, как «Red Dead Redemption II». Подобные темы можно долго обсуждать, но вряд ли в них есть что-то интересное с юридической точки зрения.

Гораздо более актуальной представляется другая тенденция: речь об использовании биографий реальных людей для сюжетов кино. Безусловно, подобные сюжеты имеют огромную ценность – как минимум это продемонстрировал нынешний состав номинантов в лице «Богемской рапсодии», «Зеленой книги» и «Власти». Но, как водится, публичные интересы (и даже частные в духе ожиданий качественного продукта со стороны кинопотребителей) часто противоречат группе интересов других. В данном случае таковыми являются нематериальные блага лиц (или их родственников и правопреемников), чья биография была взята за основу сюжета.

Что ж, в честь финалистов (и особенно прекрасного победителя) рассмотрим, как вопросы таких противоречий решаются в праве США и праве России.

Основные правовые конструкции.

В большинстве случаев действия по искажению биографии реального человека в кино квалифицируются в качестве клеветы – деяния, с точки зрения регулирования напоминающего деликт в континентально-правовом понимании. Схожим образом и в США, и в России выделяется состав данного деликта (условные 1) объективная сторона в виде распространения сведений, и особых «порочащих» характеристик таких сведений; 2) субъективная сторона в виде умысла или неосторожности при распространении; 3) причинно-следственная связь между действиями по распространению и возникшим ущербом). И в США, и в России бремя доказывания факта распространения сведений конкретным лицом и порочащий характер сведений возлагается на истца. Это представляется обоснованным как точки зрения удобства доказывания, так и особенностей защищаемого объекта: урон причиняется чести и достоинству истца при помощи свободы слова – фундаментальной ценности общества. Истец должен предоставить суду серьезные основания «посягнуть» на такую ценность. В судебной практике и доктрине США кинобиографии прямо защищают со ссылками на Первую поправку к Конституции. Схожая ситуация наблюдается и в России: преамбула ППВС от 24.02.2005 г. № 3 указывает, что «установленное статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации право каждого на судебную защиту чести, достоинства и деловой репутации от распространенных не соответствующих действительности порочащих сведений является необходимым ограничением свободы слова и массовой информации для случаев злоупотребления этими правами.».
Каковы же особенности регулирования?

США

Критерии оценки распространения сведений как клеветы (libel) сформированы в прецедентах судов США. В качестве таковых выделяются:
• Сведения могу быть восприняты как порочащие «существенной» социальной группой;
• Сведения умышленно или по неосторожности распространены ответчиком;
• Сведения были доведены до третьих лиц, которые восприняли их одновременно как порочащие и как связанные с личностью истца. («The elements of a prima facie case of libel are that the statement, capable of being understood as defamatory by a substantial and respectable group in the community, be communicated, negligently or intentionally, by the defendant to a third person who understands the statement to be both defamatory and "of and concerning" the plaintiff» // «The law of libel and the art of fiction» of Vivian Deborah Wilson, стр. 6 // https://scholarship.law.duke.edu/cgi/viewcontent.cgi?..).

В глаза сразу бросается отличие «субъективной стороны» – в США большее значение уделено «субъективной стороне». В России вопрос умысла скорее растворен в характере суждения: «являются ли сведения оценочным суждением или имеют намерено порочащий характер?». Факультативные основания освобождения от ответственности в связи с должными заботливостью о конфиденциальности упоминаются вскользь. Например, как в п. 7 ППВС от 24.02.2005 г. № 3: «…Сообщение таких сведений лицу, которого они касаются, не может признаваться их распространением, если лицом, сообщившим данные сведения, были приняты достаточные меры конфиденциальности, с тем, чтобы они не стали известными третьим лицам…».

Но более глобальное кроется в деталях. В практике судов США чрезвычайно разработана оценка характеристик сведений. И в том числе для случаев, когда клевета воплощается в художественное произведение (libel in fiction).

Так критерий «восприятия сведений социальной группой» абстрактно предполагает тест на оценку обычного члена общества. Иначе говоря, оценит ли любой человек, с учетом господствующих в обществе представлений, такие сведения как клевету. Однако для случаев, когда сведения воплощаются в таких произведениях как кино, в рамках данного критерия были сформированы тесты:
• «Основано ли произведение на вымысле?» (Is the Work Fiction?);
• «Направлены ли присвоенные персонажу качества на дискредитацию реальной личности?» (Was the Characterization Intended to Defame the Plaintiff?);
• «Идентифицируется ли персонаж произведения с реальной личностью?» (Does the fictional character display qualities that support the plaintiff's claim?). («The law of libel and the art of fiction» of Vivian Deborah Wilson, стр. 17-21 // https://scholarship.law.duke.edu/cgi/viewcontent.cgi?..).

Такие расширения критерия задают границу между тем, чтобы использовать образ личности или порочить ее. Уйти от потенциальной проблемы неоднозначной оценки можно любы из трех путей:
1. Указать (как ясно сделал Квентин Тарантино в «Бесславных ублюдках»), что фильм – полностью вымысел;
2. Проконсультироваться с самим лицом или его правопреемниками – какими качествами не стоит наделять героя;
3. Сделать персонажа лишь похожей на реального человека, но самостоятельной личностью (каким в «Назад в будущее» сделан похожий на Альберта Эйнштейна Док Эмметт Браун).

Но как дело обстоит на практике? Представим, что «Богемскую рапсодию» сняли бы как черную комедию исключительно использовать эпатажный образ Меркьюри. В таком случае дело легко было бы разрешено в пользу истцов: присуждены бы были как моральный вред, так и характерный способ защиты в таком деликте (в том числе и для России) – авторов обязали бы удалить порочащую информацию. Но в случае с «Богемской рапсодией» для конфликта не было почвы (о Меркьюри снимали под руководством других членов Queen: съемки (и в том числе подачу самих себя) контролировали Брайан Мэй и Роджер Тейлор). Но по душу проблемы есть много других примеров. Так, семья реального первого помощника Уильяма Мэрдока судилась с авторами «Титаника», поскольку родственник был изображен стреляющим по пассажирам. Исполнитель главной роли «Зеленой книги» Махершала Али был обвинен в клевете родственниками реального Дональд Ширли. Глубоко обидными родственники назвали «сцену в фильме, в которой предполагается, что Ширли отстранился от своей семьи, что … «на 100 процентов неверно»… и то, что Ширли терзался из-за того, что был афроамериканцем и чувствовал себя оторванным от своей расы» (http://www.kinomania.ru/news/58264). Данные споры были разрешены мирным путем, но проблема остается, поэтому в случае разбирательства, главными вопросами оставались бы следующие:
• Насколько авторы обозначили, что произведение – вымысел;
• Какой степени оцененные родственниками факты – порочащие.

Россия

Регулирование иска о защите чести и достоинство содержится в двух главных источниках: ст. 152 ГК РФ и ППВС от 24.02.2005 г. № 3. В качестве критериев в источниках расписаны следующие:
• Порочащий характер сведений;
• Факт распространения сведений ответчиком;
• Соответствие сведений действительности.

Широким является число поименованных в ГК РФ механизмов защиты. Так, регулирование представляется удачным и эффективным в плане противодействия клевете в СМИ: ассортимент таких способов защиты, как требования удаления и опровержения порочащих сведений в Интернете или распространившем СМИ, возможность требовать возмещения убытков и компенсации морального вреда – подобные меры с учетом движения судебной практики к большим размерам компенсаций обеспечат эффективную защиту.

Но для проблем «искажения фактов в кино» как раз не хватает конструкций американских тестов. Показательной является история спора родственников героев «Движения Вверх» с создателями фильма. Хотя создатели сделали встречный шаг, и рассмотрение дела было закончено из-за «внесения соответствующих изменений в сценарий», в настоящий момент нет четких критериев «какие изменения должны были быть внесены, и что должны были обосновывать создатели или родственники» в деле. Фактически ситуация произвольно в массе других фильмов. В «Легенде №17» кто-то мог посчитать порочащим момент, когда, рискуя жизнью юной, персонаж Валерия Харламова на зарядке лезет по проводам и трубам. А кто-то нет. Аналогичным образом можно не ясны критерии в комедиях и сериалах про известных личностей, поэтов, писателей, военачальников. Представляется, что пока критериев нет хорошим решением было бы следующее: как не парадоксально художественный фильм должен обозначаться и продвигаться на экраны исключительно как художественный.

Проблема существует и ее нельзя игнорировать, и мы надеемся, что российское законодательство все же среагирует на учащающиеся случаи судебных разбирательств, связанных с вышеописанными ситуациями, а пока поздравляем Рами Малека со статуэткой «Оскар» за лучшую мужскую роль в фильме «Богемская рапсодия», «Зеленую книгу», победившую в номинациях «лучший оригинальный сценарий» и «лучший фильм» и других победителей и номинантов 91-ой Премии американской киноакадемии.