Когда у тебя на счете в банке покоятся миллионы, для подсчета которых может не хватить пальцев на обеих руках – это круто.
А что если вдруг банк вот-вот упадет в банкротство? Как быть вкладчику? Есть выход: вкладчик просто забирает свои кровные и перемещает в более финансово-надежный банк.
Тогда вот еще вопрос: «А всем ли вкладчикам в принципе дозволено такое?»
Наша история (а это Определение ЭК ВС РФ от 25.04.2019 № 308-ЭС18-16370 (2) по делу № А53-11457/2016) начинается в конце марта 2016 года, когда один из вкладчиков АО «Акционерный коммерческий банк «Стелла-Банк» (далее – банк) попросил банк выдать принадлежащие ему денежные средства, т.е. прекратить договоры вклада. По первому вкладу 29 и 30 марта 2016 года выдано 39 600 000 рублей, по второму 1 и 29 марта – около 52 400 000 рублей. Суммы немалые, да.
14.04.2016 у банка отозвали лицензию и назначили временную администрацию (одна из мер по предупреждению банкротства у банков – ст.189.9 ФЗ «О банкротстве»).
07.06.2016 (почти через 2 месяца) банк признали банкротом и ввели процедуру конкурсного производства (Решение Арбитражного суда Ростовской области от 07.06.2016 по делу № А53-11457/2016). Конкурсный управляющий для банков – Агентство по страхованию вкладов (далее - АСВ).
И все бы ничего, но АСВ оказался подозрительным (впрочем, как и все нормальные конкурсные управляющие) и решил оспорить действия банка по проведению операций по выдаче денежных средств нашему вкладчику, утверждая, что данные действия являются сделкой с предпочтением (ст.189.40, 61.3 ФЗ «О банкротстве»), поскольку не у всех кредиторов банка в конкурсной процедуре погашены требования. Т.е. как это так, у этого всё погасили, хотя и до признания его банкротом, а остальным - меньше причитающегося или вообще ничего?!
Однако суды трех инстанций отказали АСВ в признании сделки недействительной.
Суды указали, что не было доказано следующее:
Но Верховный Суд не согласился с позицией нижестоящих судов.
Он указал следующее.
Положения п. 3 ст. 189.40 ФЗ «О банкротстве» говорят, что периоды подозрительности и предпочтительности в делах о банкротстве кредитных организаций исчисляются по общему правилу с даты назначения ЦБ временной администрации по управлению кредитной организацией.
В рассматриваемом случае временная администрация по управлению должником назначена 14.04.2016, а значит спорные сделки совершены в период предпочтительности.
Для признания недействительными сделок из первой группы АСВ необходимо доказать лишь оказание предпочтения вкладчику по сравнению с иными кредиторами той же очереди (пункт 2 статьи 61.3 ФЗ «О банкротстве»); для сделок из второй группы – дополнительно к предпочтению необходимо подтвердить наличие признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества должника на момент совершения сделок и осведомленность ответчика об этих признаках (п. 3 ст. 61.3 ФЗ «О банкротстве»).
По смыслу п. 4 ст. 189.40 ФЗ «О банкротстве» в случае оспаривания на основании ст. 61.3 ФЗ «О банкротстве» сделок по выдаче наличных денежных средств со счета клиента бремя доказывания выхода сделок за пределы обычной хозяйственной деятельности кредитной организации лежит на АСВ, что (в отличие от общих правил об оспаривании сделок – п. 2 ст. 61.4 ФЗ «О банкротстве») по сути означает наличие презумпции совершения кредитной организацией подобного рода сделок в рамках обычной хозяйственной деятельности.
Следовательно, в дополнение к обстоятельствам, входящим в предмет доказывания по правилам ст. 61.3 ФЗ «О банкротстве», АСВ необходимо доказать факт выхода сделок, совершенных как в месячном, так и в шестимесячном интервале до назначения временной администрации, за пределы обычной хозяйственной деятельности банка.
В ходе рассмотрения спора АСВ ссылался на наличие иных кредиторов первой очереди, требования которых в процедуре конкурсного производства в полном объеме не погашены. Однако в нарушение положений ст. 71, 168, 170 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации данные доводы со стороны судов правовой оценки не получили.
Суды не установили, были ли на момент снятия вкладчиком денежных средств со счета требования иных клиентов банка той же очереди (в том числе с ненаступившим сроком исполнения), которые в настоящий момент включены в реестр и не удовлетворены в рамках мероприятий конкурсного производства.
Если в результате совершения спорных сделок вкладчику действительно оказано предпочтение, судам следовало проверить выход сделок за пределы обычной хозяйственной деятельности.
При этом п. 5 ст. 189.40 Закона о банкротстве предусмотрены опровержимые презумпции выхода сделок за такие пределы. Согласно пп. 2 названного пункта предполагается (пока не доказано иное), что сделка вышла за пределы обычной хозяйственной деятельности, если клиент или получатель платежа является заинтересованным либо контролирующим лицом по отношению к кредитной организации.
На момент совершения спорных операций вкладчик также являлся единственным участником должника (!!!), следовательно, отвечал признакам как заинтересованного, так и контролирующего лица.
Вопреки выводам судов само по себе неоднократное совершение ранее подобных сделок между сторонами не свидетельствует об опровержении презумпции, установленной пп. 2 п. 5 ст. 189.40 ФЗ «О банкротстве», учитывая, что АСВ приводил доводы о снятии вкладчиком остатка денежных средств по вкладам досрочно, чему суды также не дали оценку.
Относительно доказывания признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества должника необходимо указать следующее.
Значимость кредитных организаций в системе экономических отношений обусловливает определенные особенности их функционирования, заключающиеся, в частности, в необходимости повышенного контроля за их финансовой устойчивостью. Для этих целей регулятор, в том числе предписывает формировать резервы на возможные потери по ссудам, по ссудной и приравненной к ней задолженности (в момент совершения сделок такие предписания были закреплены в соответствующем Положении Банка России от 26.03.2004 № 254-П).
Таким образом, признаки неплатежеспособности или недостаточности имущества кредитной организации должны устанавливаться исходя из необходимости соблюдения таких предписаний. В противном случае может сложиться ложная видимость финансового благополучия банка в отношении исследуемого периода, что искусственно исключает возможность оспаривания сделок по правилам п. 3 ст. 61.3 ФЗ «О банкротстве».
Из представленных материалов дела следует, что в спорный период (март-апрель 2016 года) в отношении должника Банком России проводились надзорные мероприятия, по результатам которых установлено низкое качество значительной части активов банка и спрогнозирована высокая вероятность появления признаков несостоятельности в случае выполнения банков обязанности по созданию дополнительных резервов по ссудной задолженности. 01.04.2016 ЦБ РФ в адрес должника направлено предписание о необходимости доформирования обязательных резервов, введено ограничение на осуществление банковских операций на привлечение денежных средств физических лиц и индивидуальных предпринимателей, а также на открытие банковских счетов названным лицам.
В связи с этим вывод судов относительно неплатежеспособности (или недостаточности имущества) должника только лишь исходя из остатков денежных средств на корсчетах без учета финансового состояния банка при соблюдении специальных нормативов и предписаний, также основан на неполном выяснении судами всех обстоятельств, имеющих существенное значение для правильного разрешения спора.
Таким образом, можно сделать следующий вывод – поскольку банки являются особыми субъектами экономической деятельности, то и процедура их несостоятельности должна проводиться с учетом этого положения. Не зря же для этого законодатель выделил в ФЗ «О банкротстве» параграф 4.1 в Главе 9. В нашей же истории особо значимым моментом в финансовой жизни банка является качество активов банка, в частности наличие окончательной сформированности резервов. Не менее интересной является позиция вкладчика по отношению к банку. Единственный учредитель, который накануне банкротства выводит из него деньги – очень подозрительно…